Детские игры Господа Чайтаньи. Часть 4

Нимай немного подрос. Теперь Он с утра до вечера пропадал на улице с соседскими ребятишками. Деревья на берегу Ганги для всех были излюбленным местом игр. Дети прыгали, как лягушки, словно цапли, стояли на одной ноге. Все забавы вызывали столько восторга, что Нимай забывал обо всем.

Видя, как долго нет сына, Шачимата, подобрав хворостину, шла к Ганге. Но Нимай, как бы ни был увлечен игрой, издали слышал грозный зов матери и в страхе убегал, то и дело оглядываясь, не настигнет ли она Его.

Как-то раз мама Шачи позвала сына полакомиться сладостями и рисом, которые она приготовила для Него и красиво выложила на подносе. Нимай прибежал, и она поставила перед Ним угощение, а сама вернулась в дом. Случайно она выглянула и увидела, что Он, прячась от нее, с наслаждением ест глину, а тарелка со сладостями стоит нетронутой в стороне! Мама Шачи бросила дела и поспешила к Нимаю, даже забыв оставить кувшин с водой, который держала в руке:

—Ну что Ты делаешь? Зачем Ты ешь глину? — строго спросила она и для порядка нахмурила брови. Нимай обиженно скривил губки, подбородок задрожал и хрустальные слезы покатились по перепачканным глиной щекам.

—Почему ты сердишься? — говорил Он, кулачком растирая слезы. — Ведь ты сама принесла Мне глину. В чем Моя вина? И рис, и сладости — все это появилось из земли. Посмотри! Это — земля, и это — тоже земля, — всхлипывая, Господь продолжал держать в Своей ладошке комочек глины. — В чем же разница между тем, что ел Я, и тем, что принесла ты? Мое тело тоже из земли, как и эта еда. Ты всегда напрасно ругаешь Меня!

Шачимата была изумлена до глубины души. Откуда в голове у ребенка такой вздор?

—Кто научил Тебя этому пустословию, из-за которого теперь Ты ешь глину? — строго спросила она. Немного подумав, она сказала с нежной заботой в голосе:
—Мой славный малыш, если мы едим землю, которая стала фруктами, овощами и зерном, то даем питание телу и становимся сильными и здоровыми.Но если мы будем есть саму землю, то очень скоро заболеем. Тело не умеет питаться чистой землей и, если не получит должной пищи, то очень быстро разрушится. Да, все исходит из земли, но есть разница между одним предметом и другим. Ну вот посмотри!

Шачимата приподняла кувшин, который держала в руке.

—Если мы наберем воду в глиняный горшок, то без труда донесем ее куда угодно. Но если вместо горшка мы выльем воду в кучу глины... — Шачимата наклонила кувшин, и прозрачная струя омыла лотосные ладошки Гауранги, — ...глина просто впитает воду, и мы уже не сможем ничего с нею сделать.
Слова матери вполне убедили Нимая. Он ответил даже с некоторым упреком:

—Но ведь раньше ты Мне этого не говорила! Теперь Я, конечно, не стану есть глину. Проголодавшись, Я побегу к тебе, — и Нимай забрался к матери на колени, прижимаясь к ее груди и нежно обнимая за шею.

И все-таки Шачимата волновалась за Нимая. Он был не только очень упрямым и шаловливым, как все дети. С Нимаем были связаны необъяснимые для нее явления, то и дело случавшиеся в доме, не по возрасту взрослые и мудрые суждения сына. Порой Шачимата не в силах была удерживать тревожившие душу мысли и раскрывала сердце подружкам-соседкам.

—Господь дал мне сына, — говорила она, — но Он ведет Себя так необычно! Нимай говорит одно, а делает другое, не взвешивая последствий. Я не понимаю моего мальчика. Его, к примеру, не заботит, что чисто, а что нечисто!

Женщины подозвали Нимая и посадили к себе на колени.
—Дорогой мальчик, почему Ты такой шалун?

Вишвамбхара помрачнел, и женщины, видя это, тоже расстроились, Шачимате с ним и вправду нелегко.
—Шачи, давно Он так ведет Себя? — спросили они, отпустив Нимая.
—Что там говорить, — отвечала она, — я расскажу вам один случай. Однажды ночью, когда Нимай уснул у меня на коленях, я увидела вдруг, что комната полна полубогов. Они посадили Нимая на драгоценный трон и стали поклоняться Ему. Это правда, я видела своими глазами!

—О ты рассказываешь, и нам даже страшно! Должно быть, какие-то могущественные существа завладели твоим сыном. Попроси мужа созвать брахманов и совершить ягью. Это удовлетворит полубогов, и они уйдут в свою небесную обитель. Благоприятный ритуал защитит твоего Нимая. Не беспокойся, Шачи, если совершить хорошее поклонение полубогам, они избавят тебя от всяких страхов.

Женщины разошлись, а Шачимата обо всем рассказала мужу. Джаганнатха Мишра, не откладывая, собрал все необходимое для ягьи, пригласив в дом брахманов. Шачимата искупала Нимая в Ганге, надеясь, что скоро Он станет спокойным, послушным мальчиком. Но Нимай убежал от матери вперед и подобрал на дороге грязный глиняный горшок. Видя, с чем Он снова играет, Шачимата воскликнула с раздражением:

—Какой неосторожный и непослушный у меня сын! Нимай, Тебе должно быть стыдно! Ну почему Ты не отличаешь чистое от грязного?!
—Мама, — отвечал Нимай с состраданием в голосе, — весь мир сбит с толку, не понимая таких простых вещей! В этом мире нет ничего, кроме земли, воды, огня, воздуха и неба. Эти пять элементов — внешняя энергия Верховной Личности Бога. Сутью всех религий является служение лотосным стопам Господа Кришны, потому что Кришна — Верховный Господь.

Слова Нимая до глубины души изумили мать Шачи, которая, ничего не отвечая, взяла сына за руку и снова повела на Гангу купаться. Вернувшись домой, Шачидеви сказала Джаганнатхе Мишре:

—Прабху, послушай, что у тебя за сын. Без сомнений, Нимай — живое воплощение всех жертвоприношений. Только что Он объяснял мне самые возвышенные материи, держа в руках грязный горшок. Жаль, тебя не было, а то бы ты посмотрел и послушал Его.

Счастливый Джаганнатха Мишра посадил Нимая на колени и ласково сказал:
—Нимай — звезда моих глаз, светоч нашей семьи. Сын мой, Ты — сама наша жизнь!
Забыв себя в порыве родительской любви, Джаганнатха Мишра не сводил глаз с очаровательного лица Гауранги.

Время летело незаметно, Нимай, чудесный золотой мальчик, рос необыкновенно быстро, словно в красоте и росте соперничал с золотой горой Сумеру. Голос Нимая звучал так сладко, а слова источали столько нектара, что мать Шачи жадно ловила каждое Его слово. Иногда она говорила что-нибудь сыну, и Он отвечал:

—Мама, Я не слышу тебя! — и Шачи с готовностью повторяла погромче. Но Нимай, желая утолить материнскую жажду Шачи, повторял:
—Я не слышу, мама!
Такие шутки Нимая полностью очаровывали Шачимату, вызывая в ее сердце волны родительской любви. Но это не мешало ей, погруженной в трансцендентные игры Господа, схватить палку и с руганью накинуться на Нимая:

—Почему Ты не слышишь меня? Ты что, оглох? Если так пойдет и дальше, я уверена, когда наступит моя старость, Ты и не позаботишься обо мне!

Однако дразнить мать доставляло Ему, как видно, немало удовольствия. Что бы она ни сказала, Нимай все делал наоборот, и однажды Шачимата так разгневалась, что тут же посреди двора отругала сына. Глаза ее сверкали так страшно, что Вишвамбхара обиделся и побежал к куче грязных битых горшков, и сел там. Не скрывая отвращения, Шачимата в ужасе схватилась за голову и стала еще больше бранить сына:
—Боже мой, Нимай, что Ты делаешь?!

Нимай только рассердился в ответ и назло матери забрался в самую середину кучи. Видя, что мальчик все делает наоборот, Шачимата попыталась уговорить Его лаской:

—Иди сюда, мой божественно сладкий сынок, хватит шалить! Ты сын брахмана и должен вести себя как подобает. Более того, Ты принадлежишь к аристократической семье, и если люди увидят, они осудят Тебя. Иди, дорогой, Тебе нужно принять омовение в Ганге.

Сердце Твоей матери разбито, скорей иди ко мне на колени, иначе я утоплюсь в Ганге, и тогда Ты останешься дома один. Посмотри, сынок, Ты же весь перемазался сажей с этих грязных горшков, теперь Твое чудесное золотистое тело стало черным. Пожалуйста, сейчас же уйди из этого грязного места! О Нимай, с этими черными пятнами на теле Ты похож на сияющую в небе луну.

—Ты ничего не понимаешь, мама, — отвечал Нимай, обитель всех трансцендентных качеств, — хоть каждый раз Я говорю тебе одно и то же. Ты сначала послушай, потом сама решишь, что чисто, что нет. Вот посмотри...

И обиженный Нимай подобрал маленький обломок глиняного горшка и бросил Шачимате, не сознавая, что попадет матери в голову. Шачимата упала на землю, делая вид, что потеряла сознание от сильного удара. Нимай страшно испугался. Он подумал, что мать умерла, и расплакался. В великом раскаянии мальчик подбежал к Шачимате и, целуя лицо и руки, громко позвал: «Мама! Мама!».

Услышавв крик Нимая, в дом прибежали соседские женщины. Они сразу брызнули Шачимате в лицо водой из Ганги и привели ее в чувство. Шачимата воскликнула: «Вишвамбхара!» — и обняла Нимая, посадив к себе на колени. Но не прошло и мгновенья, как Шачи снова потеряла сознание. Нимай горестно заплакал.

Тут к Нему приблизилась одна из женщин и, слегка коснувшись Его мокрого от слез подбородка, сказала с ноткой великой тайны в голосе:
—Только кокосовый орех сможет вернуть Шачидеви к жизни! Иначе Ты потеряешь Свою мать!
Не успела она, довольная своей шуткой, оглянуться на подруг, как услышавла голос Нимая:
—Я принес, мама!
В руках у Него было два огромных зеленых кокоса. Женщины опешили, отдавая должное глубине и чистоте любви Нимая к матери.
—Мальчик мой, откуда у Тебя кокосы? — с нескрываемым удивлением спросили они, беря орехи у Нимая из рук. — Да еще такие свежие, что волокна у них на скорлупе не успели подсохнуть! Ведь Ты никуда не ходил! Ты еще совсем малыш, где Ты мог их взять? Теперь мы начинаем понимать, о чем говорила Шачи!

Они сделали в кокосах дырочки и слили молоко. Как только это молоко коснулось губ матери Шачи, она тут же открыла глаза. Нимай с радостным криком бросился матери на шею. Шачимата посадила сына на колени и стала бесконца целовать Его лотосное лицо. Концом сари она стирала сажу с золотистого тела Нимая, а потом повела Его на Гангу купать.

Глядя на сына, Шачимата восхищалась Его красотой, затмевающей миллионы солнц. Он казался величественней океана, Его брови танцевали, как лук Купидона, бога любви. Неожиданно она увидела в Его лице Верховного Господа всех планет и замерла от изумления.

Тут она вспомнила, что недавно полубоги являлись у нее в доме и почитали Нимая. Размышляя о детских шалостях своего сына, Шачи поняла, что Нимай — это верховный, вечный, сияющий Господь Нараяна, трансцендентный к материи. У нее не оставалось никаких сомнений, и вслух она сказала:
—Ты свободен от всех материальных загрязнений, Ты всеведущий, всепроникающий и самодостаточный. Величайшие йоги медитируют на Твой трансцендентный облик. Господь Брахма, Господь Шива и другие полубоги не в силах измерить мою удачу. Моему сыну поклоняется все творение!

Шачимата подхватила Нимая на колени... но как только ее руки коснулись сына, она забыла обо всех Его божественных достояниях. Шачи просто подумала: «Нимай мой маленький сыночек!»

Вернувшись домой, Шачидеви в великой материнской любви рассуждала: «Неужели какой-нибудь полубог или другое небесное существо проявляется в моем сыне? Не может быть!» — и, защищая Нимая от несчастий, она стала повторять святые имена Господа: «Говинда, Хришикеша, Джанардана», — а также завязала Ему на руки защитную мантру-талисман. Молясь за сына, она повторяла:

—Пусть Сударшана-диск защитит Твою голову. Пусть Нараяна защитит Твои глаза, нос и лицо. Пусть Гададхара защитит Твою грудь. Пусть Гиридхари защитит Твои руки. Пусть Дамодара защитит Твой желудок. Пусть Господь Нрисимха защитит живот. Пусть Тривикрама защитит Твои колени, и Господь Дхарадхара защитит Твои ноги.

Сказав это, Шачимата подула на Нимая со всех сторон: «Фу-фу-фу!» — завершая этим благоприятным ритуалом свои священнодействия.

Источник: "Гауранга - Послание Любви"