Лилы Шри Чайтаньи Махапрабху. Уход Джаганнатхи Мишры.

Целыми днями Нимай проводил время за книгами, а у Шри Мишры их было немало. И хотя Нимай познал уже суть всех писаний, Его все же тянуло к сверстникам, и Он сказал об этом отцу.

В Надии было много образованных учителей и хороших школ, однако Шри Гангадас Пандит сиял среди всех, словно яркий бриллиант. Под этим именем в играх Господа Чайтаньи пришел Сандипани Муни, у которого обучались Господь Кришна и Господь Баларама. Гангадас оставался непревзойденным знатоком грамматики санскрита, и Нимай мечтал учиться только у него. Шри Мишра согласился с выбором сына, и вместе они отправились как-то к дому ученого брахмана.

Гангадас почтительно поднялся навстречу, завидев на пороге Шри Мишру. Они тепло обнялись, и он предложил гостям сесть.

—Я привел к тебе моего сына, — сказал Джаганнатха Мишра. — Пожалуйста, научи Его читать и писать на санскрите, а также логике и другим наукам.

—Буду только счастлив, — улыбаясь, ответил Гангадас. — Я передам ему все, что знаю сам.

Нимай стал посещать толу Гангадаса. Шри Гангадас был очень рад такому способному ученику и относился к Нему, словно к сыну. А Нимай с ходу понимал все объяснения учителя. Он мог аргументировано не согласиться с ним, а потом теми же аргументами доказать его правоту. У Гангадаса были сотни учеников, но никто не мог устоять перед логикой Нимая. Гангадас был исключительно доволен такими необычайными способностями и объявил Нимая своим лучшим учеником. В присутствии Нимая одноклассники напоминали танцующих кукол в руках кукловода. С Ним учились Шри Мурари Гупта, Шри Камала Канта, Шри Кришнананда и другие друзья, очень любившие Нимая, несмотря на поражения, которые им довольно часто приходилось терпеть от Него. Нимай находил неожиданные и остроумные доводы и оставался неизменным победителем даже в спорах со старшеклассниками. Не имея что возразить, они просто смеялись в ответ, как над малышом.

Каждый день после занятий Нимай с друзьями шел на Гангу купаться. В этот час там можно было встретить всех учащихся Навадвипы, совершающих свои дневные омовения. В Навадвипе было столько ученых людей, и каждый имел своих учеников. Встречаясь после занятий на Ганге, юноши затевали состязания, пробуя себя в философии, логике и грамматике. И хотя Нимай был начинающим учеником, из-за Своего задиристого нрава Он смело вступал в споры с ребятами из других школ, что доводило иной раз до ссор и драки. Обычно все начиналось с вопроса:

—Кто у тебя учитель?

—А ты отгадай!

Через минуту они уже бранились, потом брызгали воду друг другу в лицо и швыряли песком. Завязывалась драка, и мальчики уже колотили друг друга кулаками. Кто половчее, бросал в противника грязью, прыгал на спину и, повалив на землю, хорошенько мял бока. Они клялись в честности и правоте именем царя, потом толкали друг друга в грудь, и снова завязывалась драка. Пока побежденный, плача, лежал на песке, победитель для большей безопасности кидался в воду и переплывал на другой берег Ганги. Вода в реке становилась грязной и мутной из-за буйной борьбы и возни мальчиков. Женщины не могли набрать в кувшины воды, а брахманы и другие почтенные горожане — искупаться.

Но Вишвамбхаре этого было мало. Он шел от одного гхата к другому, ища достойного соперника. А потом возвращался к друзьям, и они начинали играть в палочки. Однажды к ним подошли ребята постарше. Они были сердиты и возбуждены:

—Нимай, почему Ты со всеми ссоришься? Раз Ты такой умный, дай-ка толкования астрологическому календарному трактату. Посмотрим, на что Ты способен!

—Это интересная тема, — ответил Нимай. — Кто будет задавать Мне вопросы?

—Ты так самоуверен?

—Лучше поскорее спроси Меня все, что хочешь! — даже с некоторым вызовом ответил Нимай.

—Объясни закон глагольных корней!

—Хорошо, но только ты слушай внимательно!

Нимай, Верховная Личность Господа, — источник знаний, поэтому Его объяснения грамматических правил были совершенны. Удивленные старшеклассники похвалили Его, но тут Нимай предложил:

—Теперь послушайте, как Я опровергну собственные аргументы, — и с таким же успехом стал утверждать противоположное. — Кто-нибудь из вас может превзойти Меня или привести другие доводы?

Юноши изумлялись оригинальным толкованиям Нимая, но Его самоопровержения просто поразили их. Им нечего было сказать.

—Прекрасно, — удовлетворенно заключил Нимай, — теперь Я опровергну два прежних доказательства.

Шри Гаурачандра приводил новые объяснения, не менее прекрасные и поэтичные, чем два предыдущих. Юноши искренне обняли Нимая.

—Сейчас беги домой, а завтра приходи сюда снова, мы Тебя еще о чем-нибудь спросим.

И счастливый Своими успехами Нимай, Господь Вайкунтхи, с разбегу нырнул в воды Ганги.

Познания Нимая были так глубоки, что, окруженный учащимися всей Надии, Он напоминал Брихаспати в кругу учеников. Каждый день вместе они ходили купаться, переплывая широкую Гангу от берега до берега. Ганга мечтала о таком счастье с тех самых пор, как Господь Кришна совершал Свои игры в водах Ямуны. Хотя ей возносят молитвы великие личности, подобные Господу Брахме и Господу Шиве, она знала, что Ямуна намного возвышенней. И теперь Верховный Господь Гаурасундара, подобный древу желаний, исполнял давнюю мечту священной Ганги.

Искупавшись, Нимай бежал домой. Он кланялся Господу Вишну, предлагал воду деревцу туласи и садился за еду. Потом, захватив с Собой книжки, уходил куда-нибудь подальше, где Его никто не мог найти. Устроившись поудобней, Он погружался в чтение, пометками выбирая разные афоризмы.

Джаганнатха Мишра, видя, с каким удовольствием учится Нимай, словно плавал на волнах счастья, но вида не подавал. В великой родительской привязанности он любовался неповторимой красотой сына, даже не зная, что достиг вечного освобождения от страданий этого мира. Просто Шри Мишра не считал это большим достижением в жизни, потому что был чистым преданным Господа Кришны. Освобождение не имеет цены в их глазах, как и мирские удовольствия.

Шри Мишру не покидало блаженство, потому что каждый день он видел своего чудесного мальчика. Красота Купидона, поверженная, склонялась перед расцветающей красотой Господа. Весь Его облик, каждое движение дышало несравненным изяществом. В нахлынувшей родительской тревоге Шри Мишра вдруг думал: «Надеюсь, ни одно привидение или дух не коснется Нимая!» Испугавшись собственной мысли, он начинал молиться Господу Кришне: «Защити моего сына!» А Нимай, слыша молитвы отца, улыбался про Себя. «О Господь Кришна! — тихонько говорил Шри Мишра, — Ты покровительствуешь всем. Милостиво присмотри за моим сыном. Никакие помехи не возникнут в жизни того, кто помнит Твои лотосные стопы, о мой Господь! А забывших о Тебе грешников преследуют ведьмы, привидения и злые духи. О мой Господь, я Твой слуга, и все что я имею — принадлежит Тебе. Поэтому молю, пусть никакие трудности никогда не потревожат моего сына!» Шри Мишра продолжал молиться, и вера его была непоколебимой. С воздетыми руками он просил Бога о милости.

Однажды по милости Кришны Шри Мишра увидел сон, который поверг его в великое счастье и вместе с тем в великое горе. Проснувшись, он со слезами упал перед Господом на колени:

—О Господь Говинда, позволь Нимаю остаться дома! О Господь Кришна! Это единственное благословение, о котором я молю! Пусть Нимай женится и живет дома!

—Что случилось? — с удивлением спросила Шачимата. — Почему ты просишь защиты у Господа?

—Я увидел сегодня сон, — ответил Джаганнатха Мишра, — что Нимай срезал Свою шикху. Одетый в неописуемо красивую одежду санньяси, Он смеялся и танцевал, слезы экстаза текли по Его щекам, потому что Нимай пел имя Кришны. Шри Адвайта Ачарья и остальные преданные окружали Нимая и пели вместе с Ним. Я видел, что Нимай сидит на Ананта-Шеше, возлагая стопы каждому на голову. Господь Брахма, Господь Шива и Шри Ананта-Шеша пели «Джая Шачинандана!» И хотя все вокруг в великом ликовании прославляли Его, я один стоял молча, объятый страхом. В одно мгновенье я увидел, что за Нимаем, танцуя, идут миллионы и миллионы людей, из города в город. Им не было числа, и все они пели имя Господа Хари. Этот звук достигал пределов Вселенной. Слушая прославления Нимая, эхом раздававшиеся в бескрайних пространствах космоса, я увидел преданных, которые шли за Ним в Нилачалу.

О жена, этот сон так напугал меня! Я боюсь, наш сын почувствует отвращение к семейной жизни и уйдет из дома!

—Все, что ты видел, было только во сне, — утешала Шачимата. — О мой ученый муж, не беспокойся, Нимай не оставит нас! Нимай не знает ничего кроме Своих книг. Для Него учеба — это все.

В великой родительской любви эти две исключительно возвышенные души продолжали говорить о будущем своего сына.

Не прошло и нескольких дней, как дом Шачиматы постигло величайшее несчастье.

Джаганнатха Мишра, драгоценный камень среди брахманов, вернувшись домой после обсуждения писаний, почувствовал себя больным. Волею Провидения у него начался сильный жар. Шачимата заплакала от страха перед будущим. Нимай пытался ее утешить разумными словами писаний:

—Мама, все умирает. Со временем даже Брахма, Рудра, безбрежный океан и Гималаи — все разрушится. Зачем горевать о смерти? Собери всех наших друзей, и пойте святые имена Кришны. В такой критический момент, как смерть, истинные друзья должны напомнить страдальцу о Верховном Господе Кришне.

Услышав такие печальные новости, друзья и родственники поспешили в дом Шачидеви и окружили сгорающего в лихорадке Джаганнатху Мишру. Понимая, что конец неизбежен, старшие члены семьи начали совещаться. Вишвамбхара сказал:

—Мама, что ты медлишь? Скажи родственникам, что делать!

Затем с помощью друзей Вишвамбхара и Шачимата перенесли умирающего Мишру на берег Ганги. Вишвамбхара сжимал в руках стопы отца и безудержно рыдал.

—Ты уходишь, оставляя Меня одного, — говорил Он сквозь слезы, — Я больше никогда не смогу позвать тебя! С этого дня наш дом опустеет, Я не увижу больше твоих стоп! Теперь все стороны света покрыты для Меня тьмой. Ты уже не возьмешь Меня за руку и не наставишь!

Слушая эти полные любви слова, Джаганнатха Мишра хотел что-то ответить, но не смог. Потом он чуть слышно проговорил:

—Послушай, Вишвамбхара... что тут поделаешь... но я хочу раскрыть сердце... Пройдет время, и Ты забудешь меня, поэтому сейчас молю, даруй мне прибежище у лотосных стоп Рагхунатха, нашего семейного божества!

Сказав это, Джаганнатха Мишра погрузился в медитацию на Господа. Брахманы одели ему на шею гирлянду из листьев туласи, затем все тело омыли водами Ганги. Так, окруженный семьей и друзьями, с именем Кришны на устах Джаганнатха Мишра, лучший из брахманов, вернулся на Вайкунтху на небесной колеснице.

Чувствуя величайшую утрату, Шачимата обливалась слезами. Прижав к груди стопы мужа, она говорила:

—О мой господин, забери меня с собой! Я служила тебе столько лет, а сейчас ты ушел на Вайкунтху без меня! Я верно служила тебе, когда ты спал или ел, а сейчас я не вижу ничего кроме тьмы. Каким пустым стал мир без тебя! Теперь у меня нет иной отрады кроме моего маленького сына. У кого Нимай найдет поддержку, кто направит Его? Такого сына, как наш Нимай, редко встретишь во всех трех мирах. Позабыв о Нем, ты оставил нас!

Нимай горько оплакивал смерть отца, как плакал о смерти Дашаратхи Господь Рамачандра. Слезы, капавшие с Его щек, были подобны прекрасному жемчугу. Плач Господа поверг Его друзей, родных и все творение в скорбь. Друзья Нимая пытались утешить Его сладкими словами:

—Вишвамбхара, если Ты будешь продолжать плакать, все творение постигнут страдания.

Женщины говорили Шачимате:

—Только взгляни на своего сына Вишвамбхару и забудь о несчастье. Ты не одинока!

Наконец Господь Гауранга взял Себя в руки и стал проводить последние обряды по отцу. Он был спокоен и трезв. Вместе с остальными членами семьи Он сделал все необходимое, согласно предписаниям Вед. С великой преданностью Он поклонился предкам, потом накормил брахманов и раздал дары.

Шачимата смогла пережить смерть мужа только из-за непреодолимой привязанности к сыну. Нимай ни на мгновенье не отходил от овдовевшей матери, стараясь не показывать Своего горя, а она бесконца плакала над сыном, который остался без отца. «Вишвамбхара увлечется занятиями и будет счастлив», — думала она, глядя на Него. Жизнь в доме остановилась. На мгновенье теряя Нимая из виду, Шачи падала без сознания, глаза ее слепли. Нимай любил мать и заботился о ней не меньше и утешал ее ласковыми, полными надежды словами.

—Мама, пожалуйста, не плачь! Пока Я с тобой, никакое горе больше не постигнет тебя!

И она смотрела в доброе, прекрасное лицо Нимая и забывала о страданиях. Разве могла она плакать, когда Он был рядом?! Нет, печаль не касалась матери Шачи. Нимай подбадривал ее, и она обрела духовное блаженство.

Теперь все заботы по дому легли на Ишану, домашнего слугу семьи Джаганнатхи Мишры. Он почитал Шачимату как родную мать, и она относилась к нему с таким же материнским чувством. Ишана носил с Ганги воду, выращивал овощи в огороде, делал ежегодные запасы риса пэдди из храма, ходил на базар, протирал полы после принятия прасада, принимал гостей, омывая им стопы — все это делал в доме Ишана. Зная, каким непоседливым был Нимай с самого детства, Ишана всегда исполнял все Его капризы. Нимай, сама жизнь и душа Ишаны, никуда не ходил без него. Во всех трех мирах не было удачливее души, чем Ишана Тхакур, который был занят служением Шачимате.

Бедность, в которой жили Нимай с матерью, была только внешней, потому что Верховный Господь — вместилище всех богатств. О чем бы Нимай ни попросил, мать исполняла любое Его желание, не раздумывая, полезно оно или нет — иначе было не избежать вспышки гнева. Нимай мог перебить, поломать все вокруг, даже нужное в хозяйстве. Но прежде всего мать Шачи исполняла любое желание сына потому, что очень любила Его.

Однажды Нимай собрался искупаться в Ганге и попросил мать приготовить для Него масло амалаки и все остальное.

—Я хочу сходить искупаться и совершить поклонение Ганге, — сказал Он. — Так что принеси Мне красивую гирлянду и ароматную сандаловую пасту.

—Хорошо, сынок, подожди, — отвечала мать Шачи, накрывая циновкой горшки, — сейчас я схожу за гирляндой.

—Что?! Мне нужно сейчас же! — неожиданно разгневался Он.

В ярости Нимай набросился на горшки с водой, которые мать принесла с Ганги. Схватив палку, Он бил все, что попадалось Ему под руку. Верховный независимый Господь, Он делал все, что хотел. Лущеный рис, хлопок, зерно и соль сыпались из разбитых сосудов прямо в лужи молока и топленого масла. Мать Шачи хотела спасти сухофрукты и травы, которые хранились подвешенными к потолку, но Нимай сорвал все мешки. Он расшвырял все вокруг и в гневе стал рвать платяные мешки. Когда в доме уже не осталось ничего целого, Нимай направил Свой гнев на само их ветхое жилище. Он снова взялся за палку и стал крушить стены, и ни одна душа не осмеливалась приблизиться к Нему. После стен Он принялся за окна и двери, а потом с палками в обеих руках набросился на дерево, которое росло у них во дворе. Ни о чем не жалея, Он со всей силы ударил палкой по земле и упал без чувств. Мать Шачи, перепуганная, забилась в дальний угол двора и боялась даже выглянуть оттуда.

Господь Гаурасундара, низошедший во имя проповеди вечной религии, никогда не поднимал руку на Свою мать. Как бы Он ни кипел гневом, Он не посягал на Шачидеви. Разбив все вокруг, Нимай стал кататься в пыли во дворе дома, прекрасная золотистая кожа покрылась пылью. Его красота поистине неописуема, потому что даже в таком состоянии Он был очаровательно прекрасным. Наконец Он затих, уснув прямо на земле. Через мгновенье под Ним, словно постель, появился божественный змей Ананта-Шеша, а в ногах — богиня процветания Шри Лакшми, которая всегда растирает Господу лотосные стопы.

Господь Гауранга — Верховная Личность Бога, цель всего ведического знания, — уснул во дворе дома матери Шачи. Материальный космос исходит из пор Его кожи. Господь Брахма, Господь Шива создают и уничтожают материальное творение, но и они, так же как и другие возвышенные полубоги, поражаются, медитируя на трансцендентные деяния Верховного Господа. Теперь этот Верховный Господь Нимай спокойно отдыхал у Шачидеви во дворе. Господь Чайтанья Махапрабху, наслаждаясь сладостью самопознания, погрузился в сон, а полубоги со слезами радости на глазах взирали на Него.

Мать Шачи принесла гирлянду для поклонения Гангадеви и положила прямо перед Ним. Она стряхнула песок и пыль с Его трансцендентного тела и попыталась поднять.

—Вставай, дорогой мальчик, — мягко сказала она, — возьми Свою гирлянду и иди поклонись Гангадеви, как Ты хотел. Что ни случается, все к лучшему, мой сынок. Я надеюсь, что все опасности и несчастья разлетелись в прах.

Шри Гаурасундаре было стыдно, но Он поднялся и пошел на реку омыться. Мать Шачи тем временем убрала в доме и приготовила поесть. Она чувствовала себя несчастной, потому что Нимай в гневе опустошил все кругом, но терпела все молча, словно мать Земля. Мама Яшода в Гокуле тоже терпеливо сносила проказы неугомонного Кришны.

Вскоре Нимай, Верховная Личность Бога, источник удивительных игр, вернулся с Ганги. Он поклонился Господу Вишну, полил туласи и сел поесть. Ему понравился обед, и, закончив, Он сполоснул рот и стал жевать листья бетеля. Мать Шачи молча ухаживала за сыном. Наконец она прервала молчание:

—Сынок, зачем этот гнев и разоренье? Дом, утварь, зерно — все Твое, и потери тоже Твои. Я не отвечаю за это. Ты занят только учебой, но у нас не осталось уже никаких запасов. Что Ты будешь есть завтра?

Нимай улыбнулся словам матери.

—Господь Кришна поддерживает всех. Он позаботится о нас, — отвечал Он и, захватив под мышку книги, пошел на занятия.

Днем Нимай с удовольствием предавался учебе, а вечерами любил спуститься к Ганге и лишь потом возвращался домой. Уже стало смеркаться, когда Он вошел во двор и подозвал мать, прикрыв за Собой дверь. Он разжал кулак и протянул два куска сияющего золота.

—Посмотри, мама, Господь Кришна дал Мне сокровища. Обменяй это золото на деньги и потрать, как посчитаешь нужным.

Нимай пошел в Свою комнату спать, оставив ошеломленную Шачимату одну. С недоумением глядя на золото в руках, она тщетно пыталась понять своего удивительного сына, который каждый день поражал ее чудесами мистики. «Где же Он взял это золото? — размышляла она. — Боюсь, оно принесет нам горе! Как только у нас кончаются все запасы, Он приносит золото, и уже не в первый раз. Может, Нимай занимает его у кого-то или создает Своей мистической силой? Откуда Он приносит его?!»

Благородная мать Шачи была почтенной и невинной женщиной. Она шла обменивать золото на деньги, но сердце ее трепетало от страхов и подозрений.

—Сначала проверьте это золото, — говорила она менялам, — а потом дадите мне за него деньги.

Так Господь Нимай, владыка всей мистики, являл в Навадвипе Свои трансцендентные игры.

Источник: "Гауранга - Послание Любви".