Красота и ученость Нимая.

Нимай повзрослел. С книгой в прекрасных руках Он напоминал бога любви. Его лоб украшала тилака, а чудесные черные кудри просто сводили с ума. От Него исходило трансцендентное сияние, а через плечо ниспадал брахманский шнур. Когда Его несравненное лицо озаряла очаровательная улыбка, открывался ряд белых зубов. Какими удивительными были Его лотосные глаза, и как красиво Он одевал Свое яркое дхоти, завязанное на талии!

Видя красоту Нимая, люди останавливались и провожали Его вслед восторженным взглядом. Никто не мог спокойно пройти мимо. Оглядываясь, они говорили: «Какая необычайная красота!» Нимай так изумительно разъяснял любой вопрос, что даже учитель, слушая Его, черпал безграничное блаженство. Гангадас Пандит сам выразил уважение Нимаю, объявив Его лучшим среди всех учащихся Надии.

—Мой мальчик, продолжай Свое образование, и я уверен, скоро Ты станешь великим ученым и Сам начнешь обучать других.

—О господин, — отвечал Нимай, — если вы благословите кого-то, что помешает такому счастливцу достичь титула Бхаттачарьи?

Если Нимай задавал вопрос, никто не мог ответить на него. Иногда Он Сам устанавливал какие-то глубокие философские принципы, а потом с таким же успехом опровергал собственные заключения. Когда товарищи затруднялись объяснить что-то, Он блестяще делал это за них. Чем бы Нимай ни занимался — купался или ел, гулял или брался за книги — Он постоянно размышлял над заключениями и принципами священных писаний. Господь наслаждался учебой и оставался неузнанным в духовно слепом и оскорбительном мире.

Общество отвергало преданное служение Верховному Господу Хари, людей занимали свои мысли и дела. Они устраивали большие празднества в честь сыновей и родственников. Всех интересовало только благосостояние семьи, слава и деньги. Ослепшие, они искали счастье там, где его не могло быть, и вайшнавы сострадали их бесполезной жизни. Продолжая повторять имена Кришны, они молились: «О Верховный Господь Нараяна, будь милостив к этим неудачливым живым существам!» А выходя на улицу, обращались к людям:

—В вас нет и капли любви к всепривлекающему Господу Кришне, хотя вы обрели это редкое человеческое рождение. Вы наслаждаетесь своими страданиями! Пробудитесь! Даже полубоги мечтают о человеческом рождении, а вы впустую растрачиваете время. Никто не хочет устроить праздник во славу Господа Кришны, вместе этого вы проводите пышные церемонии свадеб и похорон!

И снова они молились Господу: «Эти живые существа — Твои дети, о Господь! Ты их защитник, мы не в силах убедить их. Помоги им, Ты Верховный Отец каждого — слава Тебе!»

Во времена Своего отрочества Господь Чайтанья был полностью занят учебой, казалось, больше Его ничего не интересует. Нимай поднимался рано утром, совершал религиозные обряды и спешил в дом Гангадаса Пандита, где Его уже ждали верные друзья. Мальчики во всем подражали своему кумиру, чем Нимай немало гордился — среди сверстников Он был признанным лидером. Едва достигнув дома Гангадаса, Нимай вступал в спор со всеми, кто осмеливался на независимые суждения: класс делился надвое, и обсуждалась предложенная тема. Нимай и Его сторонники обычно выходили победителями и не стеснялись в выражении презрения к противникам.

Нимай обычно носил тонкое легкое дхоти, которое плотно сидело на бедрах. Его широкая грудь и длинные руки были обнажены, открывая красивую статную фигуру. В кругу друзей Он казался сказочным принцем. От Его золотистого лба, всегда украшенного тилакой из сандаловой пасты, лился свет несказанной чистоты. Улыбка, иногда насмешливая, открывала красивый и ровный ряд зубов, столь ослепительных, что нитка жемчуга показалась бы блеклой и желтой рядом с ними. Словно наступающая весна, красота Нимая расцветала с каждым днем. Сладкая речь всегда напоминала живой родник, потому что Его обширные познания превосходили мудрость Брихаспати. Если кто-то из одноклассников осмеливался при Нем блеснуть знанием писаний или грамматики санскрита, Нимай сразу высмеивал его.

—Это кто пытается отвергнуть или превзойти Меня?! Кто этот великий ученый? Имеет ли он понятие о правилах спряжения, что с глупым самодовольством берется за грамматику?! Какое тщеславие! Эй, невежественный знаток, ты ж не ответишь ни на один Мой вопрос!

Мурари Гупта никогда не был в числе приверженцев Нимая, наоборот, между ними часто завязывались споры. Они были родственниками по отцу, его семья аюрведических врачей тоже была родом из Шри-хатта. Мурари был старше Нимая на несколько лет и уже лечил людей, но его очень интересовали гуманитарные науки, и потому он тоже ходил в толу Гангадаса. Нимай не упускал случая посмеяться над Мурари, чье невозмутимое спокойствие доставляло Ему большое удовольствие. Слушая вызывающие и хвастливые речи Нимая, Мурари обычно молчал, не отрываясь от своих тетрадей, пока его не оставят в покое.

—Мурари, ты аюрведический доктор, зачем тебе учить грамматику? Не лучше ли вернуться к своим лекарственным травам, готовить смеси и настойки и лечить больных? Ведь грамматика весьма сложна для изучения! Здесь никто не расскажет тебе о слизи, желчи и расстройствах желудка. Лучше возвращайся домой и лечи больных!
На лице Мурари Гупты не было и тени гнева.

—О ученый брахман, скажи мне одну вещь. Я вижу, как Ты потешаешься надо всеми. У меня есть один вопрос, на который, я думаю, Ты не сможешь дать достойного ответа. Почему Ты такой гордый? Я тоже без труда могу ответить на любой вопрос из глагольных правил, астрологии или филологии. А Ты отвергаешь меня, даже ни о чем не спросив. Что Ты на самом деле знаешь? Настоящие брахманы так не поступают, что я могу еще сказать?!

—Хорошо, давай обсудим, что ты читал сегодня, — предложил Нимай.

Между ними завязался спор. Какой бы довод ни выдвигал Мурари, Нимай объяснял его совершенно иначе. И все же Нимай сдался. Мурари по милости Господа проявил удивительную осведомленность в предмете, и Нимай согласился с ним, по-дружески положив Свои лотосные руки ему на плечи. Мурари почувствовал, как по телу пробежали волны блаженства. «Какая необычная личность этот Нимай! — с восторгом подумал он про себя. — Разве кто-нибудь из людей обладает столь обширными познаниями? От Его легкого прикосновения я испытываю неземное наслаждение! Нет ничего стыдного, если я буду пользоваться Его советами в изучении грамматики. Во всей Навадвипе не найти никого образованнее и разумнее Нимая».

—О Вишвамбхара, — обратился он к Нимаю, — Позволь мне у Тебя учиться!

Нимай радостно улыбнулся.

—Ты не хочешь сходить на Гангу искупаться? — предложил Он, и мальчики наперегонки побежали к реке.

Со временем все больше ребят выражало желание учиться у Нимая. Чаще всего они собирались по соседству, в доме одного весьма состоятельного брахмана по имени Мукунда Санджай. У него рос сын Пурушоттама, который учился вместе с Нимаем и просто боготворил Его. Мукунда сам слушал уроки Нимая с немалым интересом и питал нежную привязанность к лотосным стопам Господа. Дом Мукунды одной стеной граничил с храмом Дурги; Нимай обычно садился во дворе, и ребята толпой окружали Его. Благосклонно улыбаясь, Он начинал говорить, всем Своим видом напоминая верховного судью. Нимай делал множество разных утверждений, и потом Сам же опровергал их. Он часто рассуждал об ученых Надии: «Многие из них плохо разбираются в спряжениях, зато с гордостью носят титул Бхаттачарьи. Они даже не видят противоречий в Моих рассуждениях! Чему тогда можно научиться у таких «Бхаттачарьев» и «Мишр»?

Так Нимай играл роль гордого ученого брахмана. Мальчики не узнавали в своем кумире Верховного Господа, которому каждый день поклонялись у домашних алтарей.

Источник: "Гауранга - Послание Любви".