Принятие саньясы Шрилой Прабхупадой
Однажды ночью Абхаю приснился поразительный сон, тот же самый, который он видел несколько раз раньше, когда был домохозяином. Ему явился Шрила Бхактисиддханта Сарасвати — Абхай сразу же узнал его, высокого ученого санньяси, пришедшего прямо из духовного мира, из личного окружения Кришны. Он окликнул Абхая и жестом приказал следовать за ним. Несколько раз он позвал его, призывая следовать за собой. Он просил Абхая принять санньясу. «Иди, — настаивал он — стань санньяси».
Абхай проснулся в изумлении. Он увидел в этом приказе еще одну грань того изначального наставления, которое Шрила Бхактисиддханта Сарасвати дал ему при первой их встрече в Калькутте, того наставления, которое позже его духовный учитель подтвердил в письме: проповедуй на английском языке и распространи сознание Кришны по всему западному миру. Санньяса предназначалась именно для этого; в противном случае, зачем духовный учитель стал бы просить его принять ее? Абхай пришел к выводу, что его духовный учитель говорит: «Время пришло, прими санньясу, и ты действительно сможешь выполнить эту миссию. Раньше было еще не время».
Абхай тщательно все взвесил. Принимая санньясу, вайшнав посвящает свое тело, ум и речь исключительно служению Верховной Личности, Богу, отрешившись от всех остальных занятий. Он и так уже делает это. Шрила Бхактисиддханта Сарасвати давал санньясу своим лучшим ученикам именно для того, чтобы они могли продолжать его миссию; они этого не сделали. Даже среди самых уважаемых санньяси Гаудия Матха проповедь на Западе считалась рискованным делом. Как мог он, простой домохозяин, надеяться на успех там, где другие потерпели неудачу?
Он колебался. Он чувствовал себя беспомощным и неспособным, о чем и написал в своей «Вираха-аштаке». Но теперь духовный учитель поощрял его сделать это, подняться над всеми суждениями, и даже над присущим ему смирением. Не смотря на то, что он был одинок и уже не молод, его желание проповедовать так же, как это делал его духовный учитель, не изменилось. Он обладал неистовой, хотя внешне порой не заметной, решимостью.
Шрила Прабхупада: Я сидел в одиночестве во Вриндаване и писал. Мой духовный брат настаивал: «Бхактиведанта Прабху, ты должен сделать это. Не приняв отречения, невозможно стать проповедником». Он так настаивал. По сути, настаивал не он; настаивал мой духовный учитель. Он хотел, чтобы я стал проповедником, поэтому он подталкивал меня через моего духовного брата: «Прими это». Я нехотя согласился.
* * *
Кешаваджи-Гаудия-Матх располагался в центре одного из городских базаров Матхуры. Главные арочные ворота матха вели в открытый двор, накрытый сверху металлической сеткой. Архитектурой Матх напоминал храм Вамши-гопаладжи. Здесь было тихо и спокойно, как в монастыре. Обитатели матха хорошо знали Абхая и всегда были рады видеть. Он жил здесь, писал, занимался в библиотеке, редактировал «Гаудия Патрику». Сюда он отдал Божество Господа Чаитаньи, которое теперь стояло на алтаре рядом с Божествами Радхи и Кришны (Шри Шри Радха Винодавихариджи). Но его визит в сентябре 1959 года был необычным. Он вошел в матху одетый в белое, как Абхай Бабу, но вскоре уедет как свами, облаченный в шафран.
Абхай девять лет жил в отречении; ему не было нужды проходить церемонию или получать титул садху, меняя цвет своей одежды. Но такова была традиция парампары: мужчина в конце своей жизни должен принять триданди-санньясу. Он знал о санньяси обманщиках; даже во Вриндаване он видел так называемых садху, которые не проповедовали, а просто коротали свои дни в поисках чапати.
Некоторые «свами» Вриндавана были замешаны даже в том, от чего, они, приехав сюда как санньяси, должны были бы отречься — в половой жизни. Эти люди превращали свою санньясу в посмещище. Были там и кастовые госвами, которые вели жизнь обычных домохозяев, и для которых управление храмами было обычным бизнесом, при помощи которого они содержали свои семьи, кичась при этом своим высоким рождением и собирая почести и пожертвования. Абхай знал об этих злоупотреблениях санньясой, но ему было известно и подлинное значение санньясы. Санньяса предназначалась для проповеди.
Утром 17 сентября 1959 года в комнате Божеств размером пятнадцать на семь с половиной метров на втором этаже Кешаваджи-Матха перед Божествами Радхи-Кришны и Господа Чаитаньи сидела группа преданных. На Божествах были яркие красочные, по-царски роскошные одежды и серебряные короны. Ладонь правой руки Радхарани была обращена вперед в знак благословения преданного; в опущенной левой руке Она держала цветок для Кришны. Кришна стоял в танцевальной позе, поставив правую ногу на носок перед левой ногой, и изящно подносил к Своим алым губам длинную серебряную флейту.
Абхай сидел на циновке из травы куша рядом с девяностолетним Санатаной, также принимавшим в тот день санньясу. Напротив двух кандидатов Нараяна Махарадж, ученик Кешавы Махараджа, готовился провести церемонию, состоящую из чтения мантр и подношения зерна и гхи огню. Акинчана Кришнадаса Бабаджи, духовный брат Абхая, известный своим нежным пением, играл на мриданге и пел вайшнавские бхаджаны. Руководил церемонией Его Святейшество Кешава Махарадж, который сидел на возвышении. Поскольку о церемонии не было объявлено, и никого не приглашали, присутствовали лишь несколько жителей матха.
Нараяна Махараджа пропел традиционные мантры, а затем Кешава Махарадж прочитал лекцию. После этого, ко всеобщему удивлению, Кешава Махараджа предоставил слово Абхаю. Для Абхая это было неожиданностью. Оглядев собравшихся преданных, он понял, что большинство их них говорит на хинди; только Кешава Махарадж и несколько других владели английским. Тем не менее, он твердо знал, что должен говорить на английском языке.
После речи Абхая, каждый кандидат получил санньяса-данду, традиционный посох длиною в человеческий рост, связанный из четырех бамбуковых палок и обернутый в шафрановую ткань. Им поднесли одежду санньяси: один отрез шафрановой ткани для дхоти, другой — для чадара и две полосы ткани для каупины. Кроме того, каждый из них получил бусы из туласи и санньяса-мантру. Кешава Махарадж сказал, что Абхая теперь будут звать Бхактиведантой Свами Махараджей, а Санатану — Муни Махараджей. После церемонии двое санньяси сфотографировались вместе со своим санньяса-гуру, который сидел в кресле, они же стояли по обе стороны от него.
Кешава Махарадж не налагал на Абхая никаких ограничений; он просто вдохновлял его проповедовать дальше. Тем не менее, Абхай знал, что, став А.Ч. Бхактиведантой Свами, он не просто оставил семью, домашние удобства и бизнес. Это он сделал еще пять лет назад. Смена одежды с белой на шафрановую и перемена имени с «Абхай Бабу» на «А.Ч. Бхактиведанта Свами Махараджа» имели особое значение: это был приказ, которого он ждал, неотменяемое обязательство. Теперь только время отделяло Бхактиведанту Свами от поездки на Запад, как того хотел Бхактисиддханта Сарасвати. Так Бхактиведанта Свами понимал свое новое положение.
Заметка о посвящении в санньясу опубликованная в «Гаудия Патрике», включала краткий биографический очерк о Шри Шримад Бхактиведанте Свами Махарадже, где перечислялись основные события его жизни. Статья заканчивалась так:
Видя его энтузиазм и талант писателя на хинди, английском и бенгальском языках, Бхактисиддханта Сарасвати Махарадж дал ему наставление принять триданди-санньясу. В месяц Бхадра, в тот самый день, когда принял санньясу Вишварупа, Бхактиведанта Свами принял санньясу в Шри Кешаваджи Гаудиа Матхе от основателя «Веданта Самити», Бхактипрагьяна Кешавы Махараджа. Видя, как он принимает ашрам отречения, наблюдая это событие, мы обрели великую любовь и вдохновение.
Прабхупада-лиламрита.